Неучтенный фактор - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

И снова предупреждение, что завтра она до вечера останется у себя и беспокоить ее не следует. И снова корзинка с провизией на столике. В общем, через час Рик ставил парус.

На этот раз тратить времени на постановку снастей не пришлось, так что начали сразу с проверки переметов. Успели еще в сумерках. И снова полная лодка рыбы. Пока отвозили на берег – взошла луна. Так что и за эту ночь успели сделать две ходки. Другие лодки на их банке тоже промышляли. И у них был улов. Да только никто лова не прерывал, чтобы рыбу на берег отвезти. Пожалуй, за эти две ночи Рик и Ветка рыбы добыли столько, сколько остальные семь лодок поселка вместе взятые.

Жалко, но завтра она уже в море не выйдет – уроки. Апрелька выразила готовность помочь брату. Ей уже десять, не младенец. Пусть им повезет. А Ветка перед сном, нежась в теплой лохани с мыльной водой, с удивлением думала, что же это за удивительная сила вытолкнула ее из теплого уютного дома, тайком от воспитателей, вопреки всем правилам, в утлую лодку, пляшущую на стылом ветерке во мраке ночного моря. И заставила погружать рученьки в соленую воду, чтобы хватать скользкую, колючую селедку, рискуя пораниться об острие заскорузлого от ржавчины крючка.

Случай выбраться в поселок представился ей только вечером в четверг. В этот день после ужина не было занятий. Ну да недолго ей терпеть осталось до начала каникул. Потом все проще. Там можно будет хоть каждый день притворяться затворницей. В конце концов, принцессе полагается быть капризной. Или делать вид. Вообще-то в том, что она принцесса, уверенности не было. Но некоторые факты наводили на эту мысль.

Во-первых, у короля была старшая дочь, сверстница Ветки. И звали ее тоже Елизаветой.

Во-вторых, было известно, что никто не знает, где эта таинственная Елизавета проживает и что поделывает.

В-третьих, Ветка, сколько себя помнила, жила в удобном, хорошо охраняемом уединенном замке с предупредительной вышколенной прислугой и прекрасными учителями. И все ее капризы выполнялись, в пределах разумного, конечно. И эти пределы она хорошо изучила. В основном они касались свободы перемещений. И именно здесь, где капризы оказались совершенно бесполезны, она проявила коварство и настойчивость, осторожность и изворотливость, которым позднее сама удивлялась.

Прежде всего ей удалось найти себе союзника. Им оказался садовник. Крепкий немолодой мужик с удивлением принимал неуклюжую и предупредительную помощь избалованной, окруженной боннами барышни. Не прошло и месяца, как это эфемерное создание, усадив нянек в беседку и строго наказав им пить чай, осторожно, прямо голыми ручонками разбирало спутанные корешки рассады, аккуратно придерживало их в луночках, прикрывая землей и уплотняя.

К своему оправданию Ветка должна сказать, что дело это ее действительно увлекло. Она и по сей день нередко помогала Феликсу, особенно в страдную пору. А тогда, в нежном возрасте, она терпела окрики и шлепки, и даже если приходилось выслушивать упреки за неловкость или бестолковость – молчала с виноватым видом. И терпение было вознаграждено неожиданно и восхитительно.

Однажды Феликс вышел за ворота, чтобы обработать клумбы въездной аллеи. Он катил тачку с рассадой, Ветка несла за ним лопатку и грабельки. И ворота открылись перед ними, как будто так и надо. Потом, перед сном пришел к ней первый в ее жизни важный, может быть, философский вывод: «Чтобы быть свободной, надо походить на тех, кто свободен». Ведь Феликса никто не задерживал в замковых воротах. Он входил и выходил когда хотел. И сегодня в замызганном парусиновом халатике, повязанная простой полотняной косынкой, Ветка выглядела в точности как он. Как человек, который делает свое дело и которого не следует останавливать в воротах.

Но возможности изредка и ненадолго выйти за ворота – пожалуй, маловато. Это скорее что-то символическое. Тем более что ничего интересного там не оказалось. Аллея выходила на дорогу. А дорога через лес вела вправо. И все. Правда, Ветка воспользовалась случаем и попросила Феликса показать ей замок снаружи.

Глухая каменная стена, подножие которой заросло колючим кустарником, выглядела живописно. Время от времени ее монотонность нарушалась башенками, устроенными с нависанием. Так, чтобы из амбразуры можно было пустить стрелу прямо вдоль стены. И одну из этих амбразур Ветке никак не удавалось увидеть. Пространство между стеной и обрывом к морю так густо поросло спутанным шиповником, что подойти к юго-западной башенке с запада, обогнув плавный изгиб, было просто немыслимо. А если обежать замок вокруг, то от стыка восточной и южной стены эту башню видно, но туда смотрит уже другая амбразура.

Это явление Ветка обстоятельно обсудила с Феликсом. Он теперь уже на нее не ругался, она ведь многому научилась. Не мешала – уж точно. А случалось, и прок от нее бывал. Если что подать или подержать. Ну, и принести тоже всегда с удовольствием. Дружбой их отношения назвать было бы слишком смело, но считаться друг с другом они научились.

А потом на уроках гимнастики она потребовала, чтобы ее обучили лазанию по канату. И тренировалась с упорством необычайным. И еще настояла, чтобы покои ее перенесли в юго-западную башню. Особых проблем с этим не было. Прочистили дымоходы, переместили гардероб, и всего-то. Засов на двери из коридора никто убрать и не пытался. В общем, оставалось немногое. Внутреннюю ставню заветной амбразуры Ветка открыла без труда в первую же ночь на новом месте. А вот решетка стала для нее серьезной проблемой. Только через неделю справилась, когда догадалась, зачем в скобе, что справа от двери, торчит никому не нужный гнутый стержень.